Всемирно известный архитектор и проектировщик, сделавший Копенгаген лучшим городом мира для пешеходов, рассказывает об идеях, образах и городах, которые повлияли на его мировоззрение и принципы работы.
Микки Браммер: Вы очень часто говорите о том, что город нужно сделать «более здоровым». Что вы подразумеваете под этим?
Ян Гейл: Я не первый и далеко не единственный, кто заметил, что на протяжении последних пятидесяти лет градостроительные принципы стимулировали людей к малоподвижному образу жизни. Сегодня можно всю жизнь просидеть за рулем, за компьютером или на диване, а зачастую вам вообще не приходится двигаться целыми днями. Эта тенденция, конечно, очень опасна для всего человечества.
М. Б.: Как город может способствовать улучшению здоровья своего населения?
Я. Г.: Недавно принятая стратегия ООН гласит, что все горожане должны ежедневно и как можно больше передвигаться пешком или на велосипеде. Мы можем обустроить наши города таким образом, чтобы они стимулировали людей делать повседневные дела своими собственными силами — ходить пешком, ездить на велосипеде, словом, что угодно, чтобы у каждого из них каждый день был как минимум один час физической активности. Это не только увеличит продолжительность жизни, но и снизит нагрузку на систему здравоохранения, так как уровень жизни повысится, а люди будут меньше зависеть от больниц и медицины. Мне кажется, что именно в этом и заключается стремление к здоровью городов.
М. Б.: Как вы знаете, мы недавно опубликовали рейтинг самых удобных для жизни городов по версии журнала Metropolis. Как вы относитесь к таким инициативам?
Я. Г.: Мне кажется, что они оказывают положительное влияние, так как лидеры рейтингов используют эти данные в своих маркетинговых кампаниях, а жители начинают еще больше гордиться родным городом. Кроме того, я часто сталкиваюсь с тем, что городские власти ставят своей целью попасть в рейтинг удобных для жизни городов и просят моего совета в этом, поэтому пусть такие рейтинги создаются и дальше, главное — заранее определить внятные параметры оценки, ведь очень часто города оцениваются по совершенно разным критериям.
М. Б.: Как же, по вашему мнению, нужно оценивать удобство города для жизни?
Я. Г.: Я не возьмусь отвечать на этот вопрос без подготовки, так как считаю, что систему критериев нужно внимательно продумать — нельзя просто взять и сразу назвать десять параметров. В целом можно сказать, что любой город сегодня должен стремиться стать более удобным для жизни, более устойчивым и более здоровым. Эти цели должны быть на повестке дня администраций всех городов мира. Конечно, удобство для жизни можно определять по-разному, однако устойчивость развития и здоровье — это достаточно точные величины, поэтому стоит вначале заняться ими, а потом говорить об удобстве.
М. Б.: Когда вы пришли к мысли, что именно создание пешеходной среды должно быть основной задачей архитектора?
Я. Г.: Все началось более пятидесяти лет назад. Я закончил университет в 1960 году, в эпоху, когда умами людей завладели новые идеи модернизма и автомобилецентризма, строилось множество зданий и объектов инфраструктуры для машин. Будучи молодым архитектором, я с энтузиазмом взялся за дело, а потом моей женой стала психолог, которая ввела меня и моих коллег в свой круг общения, и мы стали обсуждать, что же делает людей по-настоящему счастливыми и что мы на практике можем сделать для общества. Именно так и началась полувековая работа по изучению того, как люди используют города, улицы, общественные пространства и жилые зоны. Совсем скоро выяснилось, что взаимодействие человека и сооружений никто раньше не исследовал.
На то, что технократы сошли с ума и, ослепленные своими громадными планами, перестали видеть за ними человека, впервые указала Джейн Джейкобс. Я начал свою работу через несколько лет после выхода ее знаменитой книги The Death and Life of Great American Cities («Смерть и жизнь больших американских городов»), но в то время ничего не знал о ней. На меня скорее повлияло то, что произошло в датском обществе и академической среде, когда я обнаружил, что городская среда влияет на наше поведение и благополучие. Каждый раз, когда мы строим что-то, мы изменяем условия жизни человека. Большинство проектировщиков почти не обращает на это внимания, хотя городскую среду трансформирует каждый кирпич.
М. Б.: Вы часто подчеркиваете, насколько важно поддерживать уличную жизнь круглый год — как жарким летом, так и в холодном климате Северной Европы. Какие планировочные и административные решения нужны для этого?
Я. Г.: В качестве примера я могу привести стратегию Metropolis For People («Мегаполис для людей»), которая была реализована в Копенгагене в 2009 году и в разработке которой принимала участие моя компания Gehl Architects. Целью этой стратегии было сделать Копенгаген лучшим в мире городом для людей, а план действий, в частности, предусматривал создание качественных общественных пространств, которые стимулировали бы людей выходить на улицу, так как это важный аспект безопасности, социальной инклюзивности и городской демократии. Мы должны вытащить горожан из их частного пространства, чтобы они проводили больше времени, взаимодействуя с другими жителями, ведь нельзя постоянно сидеть дома в одиночестве, уткнувшись в экран. На протяжении всей своей истории города были важными местами для встреч и общения — и остаются ими до сих пор.
М. Б.: Вы консультируете администрации нескольких городов, в том числе Нью-Йорка и австралийского Хобарта. Как вы адаптируете концепции и идеи, реализованные в Копенгагене и других североевропейских городах, к контексту других регионов?
Я. Г.: Всё очень просто: дело в том, что вне зависимости от климата, религии и культуры все мы относимся к одному и тому же биологическому виду. Мы — homo sapiens, прямоходящие животные из семейства гоминид, мы познаем мир одними и теми же чувствами и даже целуемся одинаково. Получается, что в любой точке планеты — в Токио, в небольшой китайской деревне, в Москве, в Крайстчерче или в Хобарте — задача состоит в том, чтобы создать хорошую городскую среду обитания для человека разумного. В своей книге Cities for People («Города для людей») я как раз подчеркиваю, что национальные культуры имеют значительно больше сходств, чем различий, так как все мы в конечном счете люди.
М. Б.: Можете ли вы назвать хорошие общественные пространства, на которые стоит равняться?
Я. Г.: В итальянском городе Сиена есть площадь Пьяцца-дель-Кампо, которой уже 700 лет, но по двенадцатибалльной шкале оценки общественного пространства, которую я описываю в книге «Города для людей», она набирает все 12 баллов. Именно поэтому она настолько знаменита, любима горожанами и существует уже больше семи веков — рассказывая о Сиене, вы фактически говорите только о площади Пьяцца-дель-Кампо, потому что она прекрасно сконструирована.
Еще один город, который мне очень нравится — это Венеция, так как она была построена для людей и никогда не перестраивалась под автомобили. По городским улицам ходят люди, которые приветствуют друг друга и общаются между собой — ни в одном другом городе я не слышал так много разговоров, как в Венеции. Мне кажется, что это очень человечный город, где вас всюду окружают люди и их речь, — сравните его, например, с Чикаго, где вы слышите только шум автомобилей.
М. Б.: Интересно, что всё это очень древние города. Получается, мы движемся не в ту сторону?
Я. Г.: Не секрет, что все города строились для человека до тех пор, пока в нашей жизни не стали доминировать автомобили. Изучая старые города, вы можете понять, как изменить жизнь горожан к лучшему, стремясь осчастливить не машины, а самих людей.
М. Б.: Вы стали первым архитектором, публично продвигающим новые идеи и консультирующим городские власти. Зачем архитекторам выполнять такие задачи? Может быть, нам стоит расширить свое представление об архитектуре и проектировании?
Я. Г.: Я очень долго работал над тем, чтобы понять, как протекает жизнь внутри зданий и как здания влияют на нашу жизнь — можно сказать, что я скорее изучал жизнь, а не сами здания. Многие мои коллеги-архитекторы раньше говорили, что я трачу время на пустяки, но когда я получил две золотых медали за архитектурную деятельность, им пришлось переосмыслить свое понимание архитектуры не только как науки о форме, но и как науки об использовании этой формы и функционировании человека в ней. Одну из этих медалей мне вручила Королевская академия изящных искусств Дании, которая до недавних пор придерживалась очень строгого определения искусства, но затем расширила его и включила в это понятие то, что я делаю для человечества в своих исследованиях. Это событие стало поворотной точкой, так как с этого момента все начали обращать внимание не только на саму форму, но и на взаимодействие жизни с ней. Если вы занимаетесь только формой, то это всего лишь скульптура, но если же вы смотрите на взаимодействие жизни и формы, это уже архитектура.
Мой хороший друг Ричард Светт, американский архитектор, бывший конгрессмен и посол США в Дании во времена Клинтона, однажды обратил внимание на то, что в городских администрациях и советах очень мало архитекторов, потому что те обычно сидят в своих башнях из слоновой кости и занимаются скульптурой. В своей книге Design Diplomacy («Дипломатия дизайна») он пишет: «Вы же творческие люди! Ради всего святого, выходите из своих воображаемых миров и включайтесь в общественную работу. Возьмите на себя ответственность за наше будущее. Вы нужны людям!» На одной из конференций в Копенгагене мы даже попытались составить список всех архитекторов, занимающих пост мэра или министра городского правительства, а также оценить успешность их работы. Один из интересных примеров такого рода — это пример Жайме Лернера, архитектора по образованию и мэра бразильской Куритибы, которому удалось радикально преобразить свой город, сделав его одним из наиболее передовых городов Южной Америки.
М. Б.: Актуален ли опыт Западной и Северной Европы сегодня, когда плотность городского населения постоянно увеличивается?
Я. Г.: Да, ведь ничего не намекает на то, что в будущем человек разумный перестанет быть человеком разумным. Я считаю, что идее создания городской среды, удобной для жизни homo sapiens, уже несколько тысяч лет. Конечно, к климату Гренландии или любому жаркому климату людям необходимо адаптироваться и привыкнуть, но при этом они все равно руководствуются одними и теми же стремлениями. Даже если нам придется жить в условиях повышенной плотности населения и отказаться от автомобилей, мы увидим, что важнее всего найти ответ на вечный вопрос: «Кто мы и откуда мы?».
